Чужой сын - Страница 97

Снова раздались сдержанные хлопки, и снова наступила тишина. Кэрри стояла у края сцены, чтобы встретить Дэйну. Но Дэйна все не появлялась. Кэрри прижала наушник к уху. Тишина.

Еще несколько томительных секунд, показавшихся Кэрри вечностью, — и наконец Дэйна неуверенно шагнула в студию. За ее спиной Кэрри увидела Джесс Бриттон. Детектив ободряюще кивнула.

— Дэйна, милая, спасибо тебе за то, что согласилась прийти. — Кэрри сказала это только ей, прикрыв микрофон.

Она обняла девушку — жест, который должен был, с одной стороны, дать понять зрителям, как сблизило их общее горе, а с другой — был предназначен лично для Дэйны.

Девушка заморгала, прищурилась, очевидно стараясь сориентироваться в незнакомой обстановке. Кэрри знала, что она уже побывала в студии, ее привели, чтобы она привыкла к освещению, съемочной группе, камерам и сотням кресел. Сама Кэрри всего этого давно уже не замечала.

— Присядь сюда. — Кэрри посмотрела на зрителей в студии, как бы приглашая их принять участие в беседе.

Перед стульями стоял низкий столик с графином и двумя стаканами. Пока Дэйна устраивалась поудобнее, Кэрри налила воды в стаканы. Казалось, от горя и страха девочка стала еще более хрупкой. Она не отрывала взгляда от своих грязных кроссовок.

— Мы все очень ценим то, что ты пришла, Дэйна. Я понимаю, отвечать на мои вопросы для тебя столь же тяжело, как мне — задавать их. Но мы делаем все это ради Макса. И ради сотен других подростков, которые живы, но могут погибнуть в любой момент… Мы должны попытаться остановить это.

Кэрри замолчала, собираясь с мыслями. Потом взяла стакан, сделала глоток, выпрямилась и в упор посмотрела на Дэйну.

— Я хочу, Дэйна, чтобы ты рассказала, что же произошло утром двадцать четвертого апреля.

Дэйна понимала, что все видят, как она нервничает, как ерзает на стуле, как теребит волосы, как дрожат у нее пальцы. Но ей было все равно. Ей отчаянно, до одури, хотелось закурить. Она видела по телевизору, как гости программы кричат, беснуются, дерутся, убегают со сцены. Или как их силой выволакивают охранники. Интересно, а она на такое способна? Убежать? Она сидела напротив Кэрри Кент, готовой разорвать ее в клочья за то, что она ничего не знает, и бегство казалось вполне возможным. Ведь она действительно ничего не знала.

— Я хочу, Дэйна, чтобы ты рассказала, что же произошло утром двадцать четвертого апреля.

Кэрри поставила стакан с водой на стол. И тут же Дэйна схватила другой. Только бы потянуть время. Ну зачем, зачем она согласилась…

— Не спеши, — сказала Кэрри, что, разумеется, означало «поторапливайся».

— Это был обычный день, — прошептала Дэйна. Собственный голос казался ей чужим. Она подняла голову и посмотрела на зрителей. Как их много… — Я никогда бы не подумала, что может случиться такое. — Тон бесстрастный, будто она рассказывает, как плохо кормят в школьной столовой, или о том, что скоро они с учителем физкультуры отправятся в поход.

Но внутри у нее все заходилось в нескончаемом вопле. Все это напоминало фильм ужасов, навсегда застрявший в мозгу.

— Я проснулась рано. Умыла и одела младшую сестренку, отвезла ее в садик. Потом пошла в школу. Как обычно.

Дэйна смутно понимала, что Кэрри кивает. Как же жарко. Зря она надела куртку.

— Ты разговаривала с кем-нибудь, когда пришла в школу?

— Нет. Со мной там никто не разговаривает. То есть Макс разговаривал, но… — Дэйна запнулась. Она словно ступала по битому стеклу босиком. — Первой у нас была математика. Было скучно. Потом география, а после нее я решила уйти.

Яркий свет слепил, мешая сосредоточиться. На металлических стойках висели лампы, десятки ламп, нацеленных на нее, точно пистолеты. Выстрелы света, чтобы заставить ее выложить всю правду. Но она этого не сделает. Она не может. Это же его мать.

— Макс был на этих уроках?

Похоже на очередной допрос. Там она смогла как-то выкрутиться, но было непросто. Неужели она пришла на шоу только для того, чтобы убедить всех, включая себя, что она ничего не знает? Или она здесь, чтобы признаться во всем? Если бы только Макс был жив. Она бы все отдала за это. Получается, у них с Кэрри есть что-то общее.

— Да, Макс был на математике.

Дэйна вспомнила его ссутулившуюся спину, пальцы, нажимающие на клавиши калькулятора. Однажды он сказал ей, что математика дается ему с трудом. Словно его удивляла собственная математическая бездарность. Она тогда ответила, что работать стоит только над тем, что у тебя хорошо получается. Как конкурсы, добавила она с улыбкой.

— Но на географии я его не видела. Мы проходили честную коммерцию. Макс как-то сказал мне, что на свете нет ничего честного.

Взгляд Кэрри жег сильнее софитов. Кэрри молчала, поэтому Дэйне пришлось продолжить.

— После географии я пошла в магазинчик неподалеку. Я не позавтракала и хотела есть. Там были девчонки из моего класса, они тоже прогуливали.

Давай бабло, потребовали они. Она вспомнила ненависть в их глазах, когда она выложила деньги из кармана. «Все!» — приказали они и отстали, только когда отобрали у нее все, что было. Когда они ушли, Дэйна задрала футболку и открыла кошелек, который носила на поясе. В карманах она держала не больше пары фунтов, специально для вымогателей, а в кошельке лежала десятка, которую она стянула из бумажника Кева. Она купила чипсы и медленно пошла обратно к школе.

— Я надеялась встретить Макса. Нам надо было поговорить.

Над верхней губой выступили капельки пота. Если их вытереть, весь этот чертов грим смажется или нет?